Полковнику Аурелиано Буэндия

Ты был одним из немногих, из тех, кто умел улыбаться,
Ты умел оставаться ни с чем, оставаясь собой.
Ты умел забывать и еще ты умел возвращаться,
Возвращая долги тем, кто был откровенен с тобой.

Ты не помнишь, когда и зачем начал эту войну,
За плечами оставив суровую грусть поражений.
И ты был капитан, с кораблем уходящий ко дну,
Ощутив на себе злой азарт неподвижной мишени.

И только под рубахой рыбка золотая,
Только сорван голос под дождем столетним,
Только ускользает мысль, как хлеб, простая,
И платан у дома поднимает ветви...

Ты был вечный полковник, и никогда генерал,
Ты остался один после смерти своих сыновей.
В тебя верили те, кто за тебя умирал,
Давно уже не веря ни в одну из твоих идей.

Твоей единственной победой станет похоронный салют,
И, закончив игру, ферзя уберут с доски.
Твои седые соратники смотрят на пристань и ждут,
Ждут седые полковники писем и злятся с тоски.

И только под рубахой рыбка золотая,
Только сорван голос под дождем столетним,
Только ускользает мысль, как хлеб, простая,
И платан у дома поднимает ветви...

Ты умел быть солдатом, но жить без войны не умел.
И твое одиночество было, как знамя, с тобой.
ты закончил войну свободным, как и хотел,
Но твоею свободой оказался вдруг вечный покой.

Когда ты смотрел в дула ружей, ты знал - вот законный финал.
Ты не был один, твои мертвые шли за тобой.
Ты не жалел, не боялся, и не презирал,
Только чувствовал землю прямою, как шпага, спиной.

И только под рубахой рыбка золотая,
Только сорван голос под дождем столетним,
Только ускользает мысль, как хлеб, простая,
И платан у дома поднимает ветви...

Все закончилось позже, а как - не тебе судить,
На рыбке из золота в окоченевшей руке.
Все закончилось так, как оно и должно было быть
В местечке Макондо, стоящем на великой реке...

И только под рубахой рыбка золотая,
Только сорван голос под дождем столетним,
Только ускользает мысль, как хлеб, простая,
И платан у дома поднимает ветви...

(с) Катанагари Кодзё